(до 1561 г.)
60(IV); 29(VI); 39(X); 55(X)
1561 г.
Алгоритм 3 и 12 (с учётом п.7 общих требований дешифровки):
[100(10 – 2) + 39 + 55]ʹ – [100(4 – 1) +60]ʹ + [100(6 – 1) +29]ʹ + 2269,6ʹ => =>2274,6ʹ × 60ʺ/100,8717ʺ + 208,18 = 1561,1 г.
60(IV)
Le sept enfans en hostaige laissés,
Le tiers viendra son enfant trucider:
Deux par son filz seront d’estoc percés,
Gennes, Florence lors viendra encunder.
29(VI)
La vefue saincte entendant les nouuelles,
De ses rameaux mis en perplex & trouble:
Qui sera duict appaiser les querelles,
Par son pourchas des raze fera comble.
39(X)
Premier filz vefue malheureux mariage,
Sans nulz enfans deux Isles en discord.
Auant dix huict incompetent eage,
De l’autre pres plus bas sera l’accord.
55(X)
Les malheureuses nopces celebreront
En grande joye, mais la fin malheureuse.
Mary & mere nore desdaigneront,
Le Phybe mort & nore plus pyteuse.
60(IV)
Семеро детей (предков) в доме [Медичи] оставлены,
Третий придёт его (дома) ребёнка убить,
Двое его сыном (третьего) будут пронзены кинжалом.
Генуя, Флоренция тогда возбудится.
29(VI)
Святая вдова, слушая сообщения
О своих ветвях (детях), смущена и взволнована.
Кто сможет улаживать ссоры,
[Тот] своим преследованием военных действий удовлетворится.
39(X)
Первый сын, вдова, несчастливый брак,
Совсем без детей, два Острова в раздоре.
Нет восемнадцати, некомпетентный возраст.
Рядом с другим, более низким, будет соглашение.
55(X)
Злосчастные свадьбы отпразднуют
В большой радости, но конец печальный.
Муж и мать невесткой будут пренебрегать.
Фиб умрёт и молодая женщина ещё более несчастна.
Красной нитью через этот четырёхкатренник проходит знаменитая «чёрная» королева Франции Екатерина Медичи (1519 – 1589). И если в первом катрене Нострадамус говорит только о её флорентийских предках, что даёт полное основание отнести его к аллюзии, то в последующих трёх она присутствует непосредственно.
В этом четырёхкатреннике подтверждается тот факт, что последние центурии «Пророчеств», изданные в посмертном издании 1568 г., были написаны до 1560 г., и, более того, не позже 1557 г., поскольку катрены 60(IV) и 29(VI) появились впервые в издании именно этого года. В пользу такого вывода и воспоминания известных людей – современников событий, происходивших в королевской семье Франции в конце 1560 г. Речь идёт о венецианском после Микеле Суриано, тосканском Николо Торнабуони и испанском Шатоне, которые в донесениях своим правителям в ноябре-январе месяце, сообщая о болезни малолетнего короля Франции Франциска II, упоминали предсказания Нострадамуса и катрен 39(X). Тем самым снимается сомнение в дате написания «Послания Генриху». Оно действительно было написано ещё при жизни Генриха II, в июне 1558 г. Другой вопрос – собирался ли Нострадамус отправлять его королю или публиковать при своей жизни. Думаю, «Послание Генриху», как и катрены последних центурий, привлекло бы к себе не меньше внимания чем сами катрены.
Катрен 60(IV). «Семеро детей», упомянутых в первой строке, позволяют некоторым толкователям катренов приписывать это четверостишие большому семейству Генриха II. Но на числе «семь» и заканчивается их связь, а последняя строка вообще исключает Францию из претендентов на место события. На самом деле катрен описывает флорентийское семейство (дом) Медичи, ярким представителем которого была французская королева Екатерина Медичи.
Первая строка обычно выглядит как «Семеро детей в заложниках оставлены». Такой перевод обязан слову hostaige, которое в современном французском действительно означает «заложник», но в давние времена, согласно Годфруа и Лакурну, оно несло совсем иной смысл – «жилище», «жильё», «проживание», «помещение», «размещение» и т.п. Но даже в таком переводе не стоит воспринимать его буквально, ведь не о каком-то банальном случае с детьми, оставленными без присмотра дома, решил рассказать в своих «Пророчествах» Мишель Нострадамус. Флоренция и события, описанные во второй и третьей строке, дают полное основание говорить об иносказательном характере первой строки, и утверждать, что речь в катрене идёт о флорентийском доме Медичи, который в первой строке катрена Нострадамус скромно обозначил как «жильё».
Итак, «семеро детей» (старшая ветвь Медичи):
1. Джованни ди Биччи де Медичи (1360 – 1429). Основатель династии и политического могущества семейства Медичи.
2. Козимо де Медичи «Старший» (1389 – 1464). Сын Джованни. Первый из Медичи стал управлять Флорентийской республикой. С 1434 г. и до конца столетия Медичи правящая династия.
3. Пьеро ди Козимо де Медичи «Пьеро подагрик» (1416 – 1469). Сын Козимо.
4. Лоренцо I Медичи «Лоренцо Великолепный» (1448 – 1492). Сын Пьеро. Правил с 1469 с соправителем братом Джулиани (убит заговорщиками в 1478 г.). В годы правления Лоренцо I Флоренция достигла наибольшего расцвета. Она центр возникшего Возрождения.
5. Пьеро II ди Лоренцо де Медичи «Пьеро Глупый, Невезучий» (1472 – 1503). Сын Лоренцо I. Правил с 1492 г. до изгнания из республики в 1494 г. Медичи восстановили свою власть только в 1512 г.
6. Лоренцо II Медичи, герцог Урбинский (1492 – 1519). Сын Пьеро II, капитан-генерал Флорентийской республики.
7. Екатерина Медичи (1519 – 1589). Дочь Лоренцо II.
Учитывал ли Нострадамус соправителя Лоренцо Великолепного его брата Джулиани? Если учитывал, то «семеро детей» завершает Лоренцо II Медичи – отец Екатерины Медичи. Если нет – то сама Екатерина. Но всё-таки более логичен первый вариант, поскольку во всех остальных катренах Екатерина присутствует.
Чтобы понять суть следующих двух строк, надо познакомиться с ещё одним флорентийским семейством, соперничавшим с домом Медичи. Это семейство Пацци – знатный дворянский флорентийский род, получивший известность после заговора против Лоренцо I и его брата Джулиани в 1478 г. Причиной заговора была зависть к быстро возрастающему могуществу дома Медичи, соперничество в банковских делах, а также месть за отнятое наследство. Главой семейства Пацци в то время был Якопо де Пацци (1421 – 1478) – третий (младший) сын Андреа де Пацци (1372 – 1445). Два старших брата Якопо умерли намного раньше этих событий.
Круг заговорщиков не ограничивался только семейством Пацци, но непосредственное участие в покушении принимало оно. Таким образом, под «третьим» Нострадамус скрыл главу этого семейства, и вторую строку следует понимать как «Пацци придёт ребёнка дома Медичи убить». Но не сам «третий» – Якопо де Пацци, которому на момент покушения 56 лет, взял в руки оружие, а один из членов этого семейства. Непосредственно в нападении на Лоренцо и Джулиани участвовал Франческо де Пацци (1444 – 1478) – племянник Якопо (младший сын его покойного брата Антонио), а не сын, как мы видим в катрене. Сыновей у Якопо не было. Думаю, перепутать племянника с сыном в таком событии не слишком большая ошибка Нострадамуса.
Третья строка катрена 60(IV) о самом Франческо де Пацци. Это он «пронзил» обоих Медичи – Лоренцо и Джулиани. Джулиани, оглушённый ударом меча по голове, не мог оказать никакого сопротивления, и был убит на месте. Франческо нанёс ему кинжалом 19 ударов. Лоренцо он успел только ранить в шею, но завершить убийство ему на дала подоспевшая охрана и преданный друг семьи Медичи Франческо Нори. Лоренцо укрылся в ризнице, дверь в которую заговорщики так и не смогли взломать. А Франческо Нори погиб, защищая Лоренцо.
Такое подробное описание заговора против Медичи может показаться излишним, но вызвано оно неверным пониманием третьей строки. В переводах она выглядит совсем иначе, и заканчивается словом «убиты», а не «пронзены». В современном французском percer – «сверлить», «долбить», «дырявить», «прокалывать», что как-то не очень увязывается с покушением на жизнь, но поскольку в предыдущей строке «придёт убить», то и появляется в третьей «убиты». В тоже время у Годфруа percer (percier) – «сделать отверстие, дырку»; у Лакурна – «пронзить», «пронзать»; и у него же estoc – всё колющее, от колючки до кинжала и кончика меча.
«Пронзены» действительно «двое», но один при этом убит, а другой ранен. Можно, конечно, допустить, что «двое» – это Джулиани Медичи и Франческо Нори, и тогда «двое убиты». Но катрен о семействе Медичи, и «двое» в третьей строке из числа тех «семи» в первой.
Последняя строка катрена шифрована, на что указывает глагол viendra при двух городах, названных в начале строки. Если воспринимать города буквально, то вместо viendra (ед. ч.) должно быть viendront (мн. ч.), т.е. в действительности «Генуя, Флоренция» – это что-то отражающееся в тексте единственным числом. Итак, оригинал строки:
Gennes, Florence lors viendra encunder.
Gennes => GENESe – генезис (бытие, начало, род, происхождение, существование).
Genese (de) Florence lors viendra encunder.
Encunder – отсутствующее слово не только в современном французском, но и в словарях среднефранцузского языка. Вероятнее всего, в его основе лежит латинизм incendo – «возбуждать», «возбудить», «воспламенить», «поджигать», «сжигать». В итоге приходим к окончательному переводу последней строки катрена 60(IV).
Жизнь Флоренции тогда возбудится.
Организованный в 1478 г. и тайно поддержанный Ватиканом заговор Пацци против Медичи не удался, и в конечном итоге только усилил влияние Медичи. При Лоренцо Великолепном Флоренция достигла культурного и экономического расцвета, о чём и говорит последняя строка катрена.
Оправдан ли такой скрупулёзный анализ событий прошлых для самого Нострадамуса? Думаю, что да. Во-первых, проскопия – это не только видение будущих событий, но и прошлых. И в прошлом часто скрывается не меньше тайн, чем в будущем. И когда Нострадамус описывает какое-нибудь событие из далёкого прошлого, это не всегда означает, что он о нём где-то прочитал. А если и прочитал, то вполне мог дополнить и своими видениями. Во-вторых, на описании таких известных из истории событий легче понять логику и методику шифрования будущих для Нострадамуса событий.
Катрен 29(VI). Первое впечатление – он продолжает текст предыдущего, в котором открыто упоминаются «дети», а здесь «ветви», явно обозначающие детей. Кстати, в катрене 11(VI) «ветви» также скрывают детей Генриха II. Это один из хитрых приёмов шифрования текста, о котором я упоминал при анализе катрена 12(X) – использовать для обозначения чего-то несколько синонимов или других замещающих слов. И если в катрене 60(IV) «дети» – это предки, то в этом «ветви» – дети. То есть «Святая вдова» (Екатерина Медичи) слушает сообщения о своих детях». Вряд ли бы её «смутил и взволновал» рассказ Нострадамуса о её предках. Думаю, она и без него хорошо знала историю своего семейства. Век с небольшим – не тот срок, чтобы утерять её. А знание своей родословной в знатных и аристократических родах закладывалось с детства.
Катрен 29(VI), как и катрен 60(IV), был впервые опубликован осенью 1557 г., когда ещё был жив Генрих II, но «святая вдова» в первой строке катрена говорит о том, что описывает он период уже после его смерти в июле 1559 года, т.е. Нострадамус знал о гибели короля заранее, и катрен 29(VI) только подтверждает предсказание катрена 35(I), к которому ниспровергатели и критики провидца относятся скептически. Ещё живы все дети, и Екатерина «смущённая и взволнованная» слушает «сообщение» о них, ведь Нострадамус, предсказавший ещё в 1555 г. гибель её мужа на турнире (и вот это свершилось), долен знать и их судьбу.
Хорошо известно о двух встречах Нострадамуса с Екатериной Медичи: в Париже в 1555 г., куда он прибыл по приглашению королевской четы после выхода в свет первого издания его «Пророчеств», и в Салоне, где он проживал, в 1564 г., когда Екатерина с сыном Карлом IX, совершая вояж по югу Франции, заехала к Нострадамусу. Но текст катрена 29(VI) описывает какую-то другую встречу, которая произошла между июлем 1559 г. и декабрём 1560 г. Она уже вдова, но все дети ещё живы, и она слушает «сообщение» об их судьбе.
Как утверждается в некоторых публикациях, такая встреча произошла вскоре после гибели Генриха II. Встреча была секретной, точная дата неизвестна. Нострадамус был приглашён к королевскому двору сестрой покойного короля Маргаритой, той самой, которая вместе с его дочерью Елизаветой выдавалась замуж на двойной свадьбе, в честь которой Генрих и устроил роковой турнир. Об этой встрече нет практически никакой информации, но, если верить катрену 29(VI), она всё-таки была. Похоже, что перед нами очередная тайна прошлого, раскрытая Нострадамусом.
При жизни Генриха II Екатерина не допускалась к государственным делам, но после его смерти ей пришлось ими заняться, ведь все наследники были малолетними, да и не способными к государственному управлению. Она принимала политические решения и осуществляла контроль над Королевским советом. Ей досталась страна, которая была в хаосе – на грани гражданской войны между католиками и протестантами (гугенотами). Екатерина призывала к диалогу религиозных лидеров обеих сторон, чтобы как-то разрешить проблему, не допустив военных столкновений. По её инициативе была созвана религиозная конференция («Конференция в Пуасси»), на которой Екатерина Медичи рассчитывала объединить католиков и протестантов. Но затея с треском провалилась. Её воззрения на проблему были наивны, она видела религиозный раскол в политическом ракурсе и недооценивала силу религиозного фанатизма. Будучи ревностной католичкой, Екатерина ради достижения компромисса даже выдала свою младшую дочь Маргариту замуж за гугенота Генриха Наваррского. И первое время ей удавалось балансировать между двумя сторонами. Но после «Варфоломеевской ночи» ни о каком примирении не могло быть и речи. Конечная цель политики Екатерины Медичи сводилась к одному – удержать власть и династию Валуа на троне любой ценой.
Всё изложенное в абзаце выше вмещают в себя последние строки катрена 29(VI). Стоит остановиться только на последней, в которой вместо «военных действий» можно увидеть «бритых». Действительно, в современном французском языке raser – «брить», «выбрить», и соответственно rasés – «бритые», «выбритые», но в среднефранцузском raze (rase, raise, reze, rese, reise) – это «военная экспедиция», «вторжение на территорию противника», (по сути «военное действие»). И такой перевод raze абсолютно вписывается в контекст катрена, чего не скажешь про непонятных «бритых». Не католических же священников с выбритыми макушками преследовала ревностная католичка Екатерина Медичи, она прикладывала немалые усилия («преследовала»), чтобы не допустить военных действий во Франции. Всё это было в самом начале её фактического правления, что собственно и подтверждает дата четырёхкатренника – 1561 год.
Катрены 39(X) и 55(X). Эти катрены о старшем сыне Екатерины Медичи Франциске и его молодой супруге Марии Стюарт, но присутствует в них и сама королева-мать. С 10 июля 1559 г., после смерти отца, сын – король Франции Франциск II. В катрене 39(X) мы уже видим не «святую вдову», а просто «вдову». Может потому, что на первом плане молодожёны, а «вдова» лишь конкретизирует событие, да и не в правилах Нострадамуса повторяться в терминах и названиях. Брак Франциско и Марии действительно был несчастливым. На момент бракосочетания ему исполнилось только четырнадцать лет и по французским законам он считался совершеннолетним. Но очень болезненный с неуравновешенной психикой подросток вряд ли мог стать полноценным супругом. В этом скорее всего причина их бездетности.
«Два острова в раздоре». Пусть не удивляет обличителей Нострадамуса частое появление в катренах островов (по их мнению, «ни к селу, ни к городу»). Человек буквально воспринимающий весь текст катренов подобен человеку, лишённому чувства юмора. Острова в шифровке Нострадамуса – это государства, а в контексте катрена 39(X) Шотландия и Англия. И появились они в катрене не случайно, ведь Мария Стюарт не просто супруга Франциска II и королева Франции, она ещё и королева Шотландии. Но пока в Шотландии, в которой, как и во Франции, тоже религиозный раскол, правит её мать Мария де Гиз. На момент бракосочетания Марии Стюарт только пятнадцать, а когда умер Франциск ещё не было восемнадцати. «Некомпетентный возраст», как пишет Нострадамус. Но Франциск ещё моложе – ему не было и семнадцати.
Последняя строка катрена продолжает рассказ о Марии. «Рядом с другим, более низким, будет соглашение». Мария была девушкой рослой, на голову выше Франциска. И «соглашение» было, но секретное. Может потому Нострадамус напустил такой туман в последней строке, что опасался навредить французской короне, да и своим «Пророчествам» тоже, что и привело к ложному толкованию всего катрена даже современниками тех событий.
Женитьба Франциска на Марии Стюарт была не просто династическим браком двух королевских семейств, но ещё и элементом большой политической игры. Чтобы понять суть происходившего тогда, следует обратить внимание на первую строку следующего катрена. В правильном переводе она выглядит так: «Злосчастные свадьбы отпразднуют». Обратите внимание, не «свадьбу», как можно увидеть во многих переводах, а «свадьбы» (Les malheureuses nopces!).
Публичная свадьба Франциска и Марии состоялась 24 апреля 1558 г. в Соборе Парижской Богоматери, но до этого, 4 апреля 1558 г., Франциск и Мария приняли участие в тайной свадебной церемонии, на которой Мария Стюарт подписала секретное брачное соглашение короны (дополнение к брачному контракту), которым передавала Шотландию и её притязания на Англию («раздор» с XIII века) французской короне в случае её смерти без наследников. И невольно возникает вопрос: «А не помог ли кто-то Франциску покинуть этот мир?».
Итак, свадьбы действительно было две, а не одна. И «отпраздновали их в большой радости, но конец печальный». Ранняя смерть Франциска II поломала все планы французской короне. Впрочем, уже после смерти Генриха II вряд ли можно было рассчитывать на успех заключённого соглашения. На трон чередой всходили нежизнеспособные и некомпетентные его сыновья.
Несколько озадачивает третья строка катрена 55(X): «Муж и мать невесткой будут пренебрегать». Но чаще перевод строки звучит резче: «Муж и мать невестку будут презирать». И на первый взгляд такой перевод тоже имеет право на жизнь, ведь слово desdaigner (dédaigner) сохранило своё значение с прошлых времён – «презирать», «пренебрегать», «смотреть сверху вниз», «гнушаться», но надо правильно выбирать синонимы. Трудно себе представить, чтобы королевская семья избрала в супруги своему сыну презренного человека. Мария Стюарт тоже была королевских кровей, а не простолюдинкой, и смотреть на неё свысока было недопустимо. Скорее всего, Екатерина ревностно относилась («пренебрегала») к Марии, как многие матери относятся к своим невесткам, тем более, что муж ещё почти мальчик. А в буквальном смысле, это Мария смотрела сверху вниз на низкорослых Екатерину и Франциска. Из воспоминаний современников известно, что появившаяся при французском дворе, красивая, живая и умная Мария Стюарт сразу стала общей любимицей, кроме королевы Марии Медичи. Генрих II также любил Марию. Утверждается, что и Франциск души в ней не чаял. И тогда «пренебрегать» со стороны Франциска приобретает совсем иной ракурс. Платонические чувства у него были, но незрелый возраст, психическая неуравновешенность и слабое здоровье не позволяли ему быть полноценным мужем в тот недолгий срок, отведенный ему судьбой, – 2 года и 7 месяцев. Избегал ли Франциск близости с Марией или действительно был не способен на неё? Это останется тайной, но факт бездетности их брака дал Нострадамусу основание написать «муж …невесткой будет пренебрегать».
«Фиб умрёт, и молодая женщина ещё более несчастна». Фиб (Phybe) у древних греков «эфеб». Так назывался юноша, практически мальчик, вышедший из-под власти женщин. Довольно точное определение Франциску II дал Нострадамус в завершении четырёхкатренника. А Мария, овдовев, вернулась в Шотландию в августе 1561 г. Но это за рамками, рассмотренных катренов. Их конечная дата начало 1561 г., менее трёх месяцев от дня смерти Франциска II.